«В ваших зубах кишмя кишат бактерии!!! И только самые известные из них можно уничтожить при помощи универсального моющего средства….»

«Вот засада, сейчас отравят!» — в затуманенный послеобеденным сном мозг поступил сигнал тревоги, и еще не проснувшись окончательно, Лика попыталась спастись бегством. Попытка не удалась. Во-первых, не получилось встать — какие-то невидимые сети прочно держали Лику в своих тенетах, сколько бы она не дергалась. От возмущения сами собой распахнулись глаза, и Лика потрясенно воззрилась на сомкнутые над ней зеленые… листья?!

«Это что еще за «Аватар»?!» -вторая за считанные секунды безумная мысль придала резервных сил, Лика решительно крутанулась внутри кокона, который распахнулся, и тут же выпала на землю. Ну, не совсем на землю, потому что земля орать не может.

«Ай-ай-яй-яй-ай!» — огласились окрестности душераздирающим визгом, и Лика быстро приподнялась на руках, чтобы выпустить из-под себя насмерть перепуганного пса Гришку. Бедный Гришка, полуовчарка, полудворняга, охраняя ее сон, сам мирно прикорнул в тени гамака.

Да, да, полотняная конструкция, напоминающая своим зеленым цветом огромные лиственные коконы, висящие на ветвях исполинских деревьев из нашумевшего фантастического фильма, оказалась обычным гамаком! И болтался он между двух столбиков, врытых в землю на дачном участке, куда и прибыла Лика на заслуженный летний отдых к своей любимой и любящей бабушке — Зое Никитичне.

Строго говоря, дачным этот поселок, расположенный в устье реки Олонка, стал называться не так уж и давно. А в прежние времена тут на Ладожском побережье стояли крепенькие домики и бурлила послевоенная жизнь. Со временем колхозы-совхозы захирели, поселки и деревеньки опустели: люди разъезжались по городам. Остались самые упертые. А потом повзрослевшие поколения спохватились и бросились ремонтировать заросшие крапивой по самые наличники домики своих предков.

Сама Зоя Никитична жила в квартире в районном центре, а в этой деревне у них был дачный домик, построенный руками ее мужа. И в течение долгих лет они приезжали сюда всем семейством. Сначала тут их дети отдыхали в каникулы, напитываясь сосново-ягодными ароматами, а теперь вот и внуки. То есть внучка — Анжелика, единственная и горячо любимая. Три года назад супруга Зои Никитичны не стало. И она прекратила ездить на дачу, боялась бередить воспоминания. Когда боль от потери дорогого спутника жизни немного улеглась, поддалась на уговоры дочери и зятя. И вот — снова домик, снова сосны, елки и река. Но главное — ненаглядная внучка, девятнадцатилетняя студентка, гордость бабушки, добрую половину лета внучка проводила с ней рядом!

Всю свою любовь Зоя Никитична отдавала Лике, и та, понимая и уважая бабушкины чувства, терпеливо сносила ее опеку. Главных пунктиков у бабули было два: впихнуть в Лику побольше еды и не позволить ей утонуть в реке. Поэтому каждые два часа она пыталась откормить «бряцавшую костьми» внучку и не находила себе места, пока та не возвращалась с купания живой и невредимой. Eжедневно доказывать бабуле, что плавать она умеет чуть ли не с пеленок, Лика уже устала, приходилось каждый поход на речку сокращать до минимума, щадя бабушкины нервы.

Этим летом погодка решила как следует прогреть северян после зимы с трескучими морозами. В июле в Карелии стоял такой зной, что комары на лету засыхали! Распаренная от жары Лика, покосилась на задернутую тюлевой занавеской дверь на веранде, и тихо позвала:

— Гри-и-иш! Пойдем купаться?

Но ее предложение не встретило должного отклика. Деморализованный предательским нападением Гришка отсиживался в прохладной норе под домом и помалкивал. Зато на крыльце тут же появилась бдительная Зоя Никитична. Увидев внучку, стоящую посреди головок клевера на четвереньках, она всполошилась:

-Ликуша, что случилось? Тебе плохо, голова кружится?

— Да все нормуль, бабуль! Это не голова, это я сама в гамаке… закружилась и выпала.

Заметив перекрученный жгутом гамак, бабуля рассмеялась:

— Опять во сне от кого-то драпала? И кто же за тобой на этот раз гнался?

-Доместос, — буркнула Лика, поднимаясь на ноги и потирая ушибленную коленку.

— Бабуль, я пойду, искупнусь. Сил нет, какая духота!

Улыбка тут же сошла с лица бабушки, и она попыталась оттянуть тревожный момент ссылкой на режим:

— А как же полдник? Лика, вот сначала ты покушаешь.

— Бабушка! А потом ты скажешь, что после еды целый час нельзя купаться, а я тут просто изжарилась уже! Вот нагуляю аппетит, и буду лопать все подряд — тебе на радость!

Не давая возможности бабушке возразить, Лика сдернула висящее на веревке во дворе полотенце, купальник, и ринулась к калитке. Вслед ей неслось привычное ворчание на тему «и на чем только эти тесемки держатся…»

Весело размахивая «тесемками», Лика перебежала дорогу и углубилась по тропинке в лесок, отгораживающий речку от дачного поселка.

Ступив в тень, которую хранили огромные ели, завернутые в малахитовый бархат, Лика остановилась и задрала голову. Высоко-высоко вверх унеслись верхушки этих исполинов, уткнулись носами прямо в синее небо. Раскинув по сторонам ветви в пышных зеленых рукавах, елки пропускали сквозь длинные пальцы солнечные лучи. Из одного луча получался добрый десяток маленьких лучиков, которые не беспощадно палили землю, а рассеивались между деревьями и мягко освещали поляну с шелковистой травой.

Под ногами Лика заметила «часики» — такие маленькие и трогательные, что она не утерпела, бухнулась на коленки и склонилась к розовым цветам. Вдруг и правда услышит тишайшее «тик-так»?

Но вместо этого за ее спиной раздался громкий треск и из кустов выскочил Гришка. Нагнав Лику, здоровенный пес так ошалел от счастья, что повалил ее в траву-мураву и не давал подняться, пока не облизал все лицо.

— Гриша, фу-у! — надрывалась Лика, напрасно пытаясь прикрыться рукой.

-Да пусти же ты, дурень лохматый!

Проявив бурным образом дарованное Лике прощение, дурень, наконец, оставил ее в покое и умчался вдогонку за всполошенными им же бабочками.

Лика стряхнула с шорт налипшие иголки, выбралась из ельника и побежала к сверкающей полоске, по которой скакали тысячи солнечных зайчиков.

Вот и река. Около полусотни метров в ширину — до соседнего берега не каждый решиться доплыть! В спокойных с виду волнах Олонки нет-нет, да и взбрыкивали коварные бурунчики. Но Лика иногда бросала вызов реке, только о своих рекордах дома не распространялась: бабушкин покой ей был дороже.

» Был бы кто из соседей на берегу с лодкой, я бы с ними за дюну уплыла, — мечтательно подумала Лика, — речка речкой, а в Ладоге купаться лучше!»

Дюной местные назвали островок, присевший между озером и рекой. Словно зачерпнул какой-то великан из «Калевалы» своей рукой огромную пригоршню мелкого песка, да и насыпал его на этом месте! И выросла золотистая горка, за сыпучие склоны которой отчаянно цеплялись оголёнными корнями выгоревшие на солнце сосны. А под горкой зеленел крошка-перелесок с множеством тропок, что манили к синеющему просвету между деревьями. Тропинки эти, словно изысканным кружевом, были обрамлены черничником. Вот только долго там не задержишься: из песчаной дюны повсюду разбегаются рыжие муравьи и кусаются, как лютые звери! Так что, перед тем как попасть на чудесный Ладожский берег, что не хуже прибалтийского, нужно было преодолеть и саму дюну — с трудом вытаскивая ноги из раскаленного песка, и муравьиные трассы придачу. Зато, выбравшись на побережье, от вида раскинувшихся просторов и величия бездонного неба и такой же воды, не только человеческие легкие, но и сама душа расправляется. Вот-вот крылья развернутся и полетишь!

Ради того, чтобы выкупаться на Ладоге, Лика, как и другие дачники, готова была и муравьев стерпеть. Вот только была бы лодка… Словно в ответ на ее мысленную просьбу, затявкал Гришка. «Значит, кто-то есть на речном берегу!» — догадалась Лика и полезла через кустарник к мосткам. И точно — у одного из колышков вздрагивала лодка, на которой отвязывал цепь от штыря в мостках парень в выгоревшей полосатой майке, в брюках с закатанными до колен штанинами. Гришка неуемным козлом скакал по мосткам, приседал, молотил хвостом и умоляюще взлаивал, срываясь на почти поросячий визг.

-Здрасте… — брякнула Лика и смутилась. Парень оказался незнакомым, в здешних местах она его раньше не встречала. А лодка, между прочим, принадлежала их соседу — старому моряку Трофиму Ивановичу, который скончался нынешней зимой. Может, это его родственник?

Незнакомец повернулся к Лике и, смеясь, сказал:

— Мое почтение! Это твой парнишка здесь цирк устроил? Ну, просто прирожденный клоун!

— Мой, — улыбнулась Лика, — это Гришка. Мы с ним на дюну добраться хотели, не подбросишь?

— Это во-о-он на тот островок? Мне о нем уже ваши местные рассказали, я как раз собирался сегодня туда на разведку. Залезай, конечно, только, чур, будешь моим гидом — все мне там расскажешь и покажешь. Согласна?

— Согласна, только сначала мы выкупаемся за дюной, а потом можно и на экскурсию!

— Лады, — заявил Трофим и протянул Лике руку.

Усевшись на перекладину у кормы и придерживая Гришку за ошейник, Лика наблюдала, как парень ловко разворачивает лодку и направляет ее против течения.

— А ты к кому приехал-то? Я тебя здесь раньше вроде не видела. Моя бабушка Зоя Никитична живет в зеленом домике у самого леса, а меня…

— А тебя зовут Лика, — засмеялся парень, — я уж вторые стуки только и слышу из твоего двора: «Лика, иди завтракать-обедать-полдничать-ужинать.»

Лика смутилась и покраснела.

— Да, ладно тебе, я же шучу. Я сюда на несколько дней всего приехал, у меня отпуск — армейский. Я на флоте служу, в Мурманске. А здесь, как выяснилось, дед мой жил. Вот и лодка от него в наследство досталась.

— Так ты — внук Трофим Иваныча?! Ну, надо же! Подожди, подожди, так он же этой зимой… А почему ты раньше к нему не приезжал?

— Раньше я вообще не знал, что у меня есть дед. Так уж вышло. Да еще тоже моряк! Да еще и мой тезка! Узнал от матери только тогда, когда деда не стало.

На загорелое лицо парня, будто тучки набежали. Он отвернулся и налег на весла

— Ага, так ты тоже. Тебя тоже Трофимом звать?

— Угу.

— Ну, ты извини, если я лишнее брякнула. Сам понимаешь — мы все тут друг друга знаем, я с самого детства сюда приезжаю на дачу. И дедушку твоего, конечно, я хорошо знала! Но никогда от него про внука, тебя, то есть, не слышала… Eсли хочешь, я тебе потом о нем расскажу.

— Конечно, хочу! — оживился Трофим. -Обидно все-таки прожить без деда всю жизнь, а потом вдруг потерять его, даже ни разу не увидев и не поговорив.

— У меня тоже был классный дедушка. И он тоже умер. три года назад. Ну, раз ты тут несколько дней пробудешь, мы с тобой еще обязательно про них поговорим!

— Вот здорово, что я тебя встретил! — искренне сказал Трофим.

— Ну, давай, показывай, куда тут швартоваться?

Истомившийся от неподвижности Гришка возмущенно загавкал и начал вырываться. Лика выпустила ошейник, пес тут же спрыгнул в воду и поплыл к прибрежным кувшинкам, громко фыркая.

— Прямо не пес, а настоящий тюлень твой Гришка!

Они причалили, наконец, к берегу, и Трофим помог пассажирке выбраться из лодки.

По раскаленным пескам дюны Лика пробиралась в предусмотрительно натянутых кедах и с завистью косилась на Трофима. Он преспокойно шел себе босиком. Правда в бору пару раз подпрыгнул, хлопнув себя по икрам и обозвав муравьев зубастыми акулами, но потом и на них перестал обращать внимание.

Пока добирались до места, Трофим признался, что первым делом по приезду сюда он сходил на кладбище, к могилке деда. Вот там-то, увидев его фотографию, он и сделал открытие — узнал, что дед был военным моряком, да вдобавок тоже североморцем! А ничего не знал он про своего славного предка по той причине, что после развода с отцом Трофима о своем бывшем свекре мама ему ничего не рассказывала. Решила вычеркнуть из жизни прошлое, да погорячилась. Ну, мама поступила, как считала нужным. И все же чувствовалось, как глубоко все это взволновало парня и как хотелось ему с кем-нибудь поделиться своим открытием, хоть и запоздалым.

За разговорами они вышли к Ладоге. При виде бескрайнего горизонта, Трофим расправил плечи, глубоко вдохнул и замер.

«Для него все это, наверное, не в диковинку. Он там у себя в армии на море, наверное, уже до тошноты насмотрелся», — подумала Лика. И тут же Трофим заявил:

— Где я не бывал, сколько ни видал, но лучше Ладоги ничего нет! Какая-то она особенная, родная: то хмурая, суровая, то снова ласковая. совсем как мама!

— А ты романтик! — улыбнулась Лика. — Ну, все, я купаться!

И она побежала к соседним кустикам, чтобы переодеться.

Гришка носился по широкому берегу, вывалив язык, и хватал пастью все подряд — палки, шишки, камушки. Потом помчался за Ликой, но она его шуганула. Выскочив из кустов, пес обнаружил, что их новый знакомый плещется в воде и ринулся следом.

Когда Лика, бросив шорты на песок, побежала за ними, голова Трофима уже виднелась маленькой точкой на синей водной глади.

«Ничего себе, с какой скоростью он плавает! Прямо как дельфин!» — с невольной завистью подумала она и бросилась в прогретые солнцем волны. К великой радости Гришки, они вдоволь наплескались на мелководье. Вернувшись из заплыва, Трофим нашел длинный гладкий обломок от елового корня, и они с Гришкой бегали и носились по берегу, играя, как сумасшедшие. Наконец, все угомонились, и запыхавшийся Трофим бухнулся на песок рядом с разомлевшей на солнышке Ликой.

— Вот это отпуск у меня выдался, я о таком и не мечтал! — признался он и блаженно зажмурился. Какое-то время они загорали молча. Лика прислушивалась к себе: почему так быстро бьется сердце? Почему при каждом взгляде этого парня на неё, к щекам приливает кровь, и она краснеет, как первоклашка? Неужели это лето внесет в ее жизнь то новое и неизведанное, о чем ей рассказывала ее мудрая бабушка?

— Смешная ты, внученька, — обнимая Лику, говорила Зоя Никитична, когда та начинала ей жаловаться, что вот, мол, она уже почти старушка — девятнадцать стукнуло, подружки все чуть ли не замужем, а Лика всё никак не встретит Eго! А может, у нее холодное сердце, раз оно не откликается на ухаживание поклонников? А может, она её уже пропустила — свою первую и навсегдашнюю любовь, проворонила? Что же делать, если не нравился ей никто из поклонников настолько, чтобы краснеть ежеминутно!

А бабушка, рассказав по просьбе безутешной внучки, наверное, в тысячный раз историю своего знакомства с дедушкой, с которым они прожили вместе почти сорок пять лет, добавила:

— Когда придет к тебе любовь, милая, ты сразу это поймешь. Сердечко подпрыгнет и забьется, как птица, которой хочется вырваться на волю. И, словно волны ладожские в ушах зашумят, а в глазах, даже если это случится зимой, солнечные зайчики засверкают… Приход любви ни с чем не перепутаешь!

Лика осторожно уселась на песке, украдкой глянула на задремавшего Трофима и заткнула обеими руками уши. В них продолжало шуметь, как в морской раковине. Девушка зажмурилась… И в глазах запрыгали сотни солнечных зайчиков.

А сердце… Оно просто рвалось наружу! Неужели она и правда влюбилась?! Вот так — за каких-то полчаса? Разве такое бывает.

— Ну, спасибо тебе, дед! — вдруг сонно пробормотал Трофим, открыл глаза, увидел сидящую рядом Лику и засмеялся.

Они встали и пошли вдоль огромного песчаного полукруга, а в прибрежных волнах резвился, как лохматый тюлень, прирожденный клоун Гришка, который сегодня стал главным свидетелем рождения Первой Любви.

(На фото — главный герой, он реален!)

***
фото: