Посмотрев календарь праздничных и значимых дат на 2017 год, можно наткнуться на такую запись: «2 октября 2017 года — Международный день ненасилия. Установлен резолюцией Генеральной ассамблеи ООН от 15 июня 2007 года. Дата выбрана не случайно: 2 октября 1869 года родился Махатма Ганди, лидер движения за независимость Индии и основоположник философии ненасилия. В соответствии с резолюцией ООН, Международный день служит дополнительным поводом для того, чтобы «пропагандировать ненасилие, в том числе путем просветительной и общественно-разъяснительной работы».

Сегодня я не буду говорить об этом в глобальном смысле. Несколько сузив понятие насилия и ненасилия, приблизим в «объективе» нашего сознания примеры, идущие из семьи, из детства. Часто именно оттуда берут истоки самые значимые события, ведь там и тогда формируются характеры будущих мировых деятелей и просто — людей. Я хочу поделиться с читателями тем рассказом, которым поделились со мной — без имен и фамилий, это излишне. И в честь Дня ненасилия пожелать всем детям и взрослым неисчерпаемого источника любви и добра в их сердцах!

В дневнике не лучшая оценка или замечание: «Была невнимательна на уроке»… Дома ожидает ремень, что делать?! О том, что было бы, появись в дневнике худшая оценка, лучше не думать. Поскорее этот лист вырвать, а потом — будь что будет! Хоть отсрочить наказание.

Такое случалось не раз и не два за мою детскую жизнь. Не знаю, порол бы меня отчим, будь я его родным ребёнком, но привычка чуть что хвататься за ремень, была его, что называется, второй натурой.

Отчим появился в нашем доме, когда мне исполнилось лет пять или шесть. И довольно быстро из ребенка, понимающего слово, я превратилась в объект, ожидающий неминуемого наказания. Нет, я не была такой уж непослушной или постоянно безобразившей. Я была обычной девочкой — жизнерадостной, в меру шаловливой, не желающей сильно огорчать маму, а потому реагирующей на её замечания.

Но отчим, сам бывший детдомовец, был далёк от таких «тонкостей». Я не могу сказать, что он меня невзлюбил, наоборот — едва женившись на моей маме, он сразу отправился оформлять моё удочерение, с удовольствием брал меня с собой в командировки, на рыбалку, заступался, если кто-то во дворе меня обижал. Но метод воспитания ремнём с солдатской пряжкой или вицей почему-то был у него в приоритетах. А ещё — угол.

Раскрошился хлеб у меня во время обеда или упала под стол ложка — в угол. Опоздала с прогулки на десять минут -угол. Не получилось сделать домашнее задание с первого раза (в младших классах!) — угол. И это было не так безобидно, как могло бы показаться.

Например, когда меня подталкивали в сторону «лобного» места с возгласом — будешь стоять, пока не попросишь прощения! — я испытывала искренне недоумение: за что?! Ну, пролился, ёлки-палки, суп, с кем не бывает? Я могла бы просто сбегать за салфеткой и вытереть стол, за что прощенья-то просить? Я же никому не причинила зла, тем более, намеренно! Такие не состыковки заставляли быстро взрослеть, потому как, простаивая в углу долгими часами, я, вместо того, чтобы схитрить, извиниться и покаяться, а значит — получить свободу, упрямо молчала. Не просто молчала — я размышляла и мечтала о справедливости. Справедливость меня не находила.

Мама очень переживала, конечно, но вмешательство в процесс воспитания ей тоже кое-чем грозило, поэтому она решительно подключалась лишь тогда, когда наступившей ночью раздавался грохот — я выпадала из угла на пол. Моя несговорчивость приводила отчима в бешенство — девчонка не извинилась! Но я не могла просить прощения, не чувствуя за собой вины.

Более тяжкие «преступления», например, порванные во время игр штаны или неосторожное сетование учительниц на мою неусидчивость, которая не мешала, впрочем, усваивать материал, влекли за собой порку. Бил он больно, от души, так сказать, с оттяжкой. Синяки заживали, а душа покрывалась шрамами и наростами, которые формировали мою личность из нормальной девочки в забитого ребенка.

Последняя экзекуция состоялась, когда я училась в старших классах. Пришло лето, каникулы, а вместе с ними — нежный возраст и первая любовь. Я, как большинство нормальных девчонок, бегала на свидания — всё тогда было романтично, ново, чисто и радостно. Но у отчима на этот счёт было другое мнение, и он сразу наложил запрет на встречи. Какие могут быть запреты, какие угрозы, когда — любовь?! Тем более, я точно знала, что не совершаю ничего дурного.

Меня запирали на весь летний день в квартире, а я, заслышав рокот мотора подъезжающего мотоцикла, перелезала на балкон соседки (четвёртый этаж!) и мчалась к своему парню. И мы катались по побережью до прихода с работы моих родителей.

Но однажды отчим решил проконтролировать обстановку — явился в неурочное время и застал меня. Нет, ещё пока не перемахивающей на соседский балкон. Я поспешно натягивала платье и махала другу рукой из окна. Звук поворачивающегося в замке ключа парализовал меня, я помню, что даже ноги подкосились.

Дальше всё происходило, как в страшном сне: из глубины прихожей надвигается фигура отчима, он, ругаясь грязными словами, приближается ко мне, хватает попавшуюся под руку табуретку и замахивается…

Через месяц начались наши с мамой путешествия по больницам — у меня обнаружили опущение почки. Но отбита была не только почка, отбита была любовь — первая, самая светлая. Она вылетела вместе с ударом, хоть я и не сразу это поняла. Тем более, этого не мог понять мой друг, он долго и сильно переживал из-за моего неожиданного охлаждения.

Самое страшное открылось спустя несколько лет. Можно кое-как объяснить жесткую методику воспитания отчима его стремлением вырастить из меня хорошего человека, оградить от того, что казалось ему дурным. Но случилось непоправимое — я превратилась в жертву. Ярлык, которым наградили меня в детстве, проступал через всё: природную веселую натуру, жажду знаний, коммуникабельность. Не спасло!

Когда я вышла замуж, моему избраннику хватило пары лет (будь он постарше, почуял бы сразу), чтобы распознать мою сущность. После чего он с видимым удовольствием стал создавать ситуации, финалом которых являлось рукоприкладство. Правило «уйти после первой оплеухи» здесь не срабатывало, так как проснулись и вцепились намертво детские ПРИВЫЧКИ. Я была приучена молчать и терпеть, изводиться от обиды, чувства несправедливости, а потом и тихой ненависти. Eщё несколько лет ушло на то, чтобы осознать неизбежность разрыва таких отношений. За это время я не раз могла остаться калекой, а то и просто не выжить после очередного избиения. Жаловаться было некому: мамы не стало, а с отчимом я предпочитала не общаться.

Полиция? Да, бросьте! Туда редко обращаются женщины, страдающие от домашнего насилия. Одно из заблуждений считать, что их останавливает жалость к мучителю (страх последующей расправы — да!). Будь ты тысячу раз права, в лучшем случае, окружающие смотрят на тебя с презрительным сочувствием, потому что видят за версту: ты — жертва. Никто не будет задумываться и разбираться, кто и когда её из тебя сделал, будут осуждать и обсуждать, не понимая, как это нечеловечески трудно — освободиться от страха, сидящего глубоко внутри! Для этого нужна целая армия целителей, если ты решилась обратиться в полицию, то сотрудники должны проявить весь свой такт и профессионализм. Eсли хватило возможностей обратиться к психологам (а порой и психиатру), уже легче.

Про священников разговор отдельный, тогда я ещё не была воцерковлена, и рядом не было никого, кто посоветовал бы обратиться к мудрому и опытному батюшке.

Большинство женщин, попавших в похожую ситуацию, согласятся с одним: вирус жертвы бессмертен, его возможно лишь усыпить. А для того, чтобы он не проснулся до конца твоей собственной земной жизни, необходимо такое лекарство, как любовь. И даже, когда встречается тот, кто преподносит тебе этот бесценный дар, ты не готова сразу и безоговорочно поверить в него. Внутри тебя начинает шевелиться клубок недоверия, подозрений, опасений. Это — страх. Он очень мешает построить здоровые отношения. Но ведь страх — старый знакомый, как говориться, знай опасность в лицо и по имени.

Я пока не могу решиться на новый брак, хоть мой вирус жертвы и уснул без помощи специалистов: путём борьбы самой с собой, с помощью поддержки друзей. Но у этой твари чуткий сон — она пытается поднять голову каждый раз, когда я вижу на улице такую картину: заходясь в истерике, мать хлещет по попе маленького ребенка. Да, спустя много лет, ситуация изменилась именно в такую сторону — не мужчины лупят детей (во всяком случае, при свидетелях), а женщины считают возможным переступать черту.

Кто они — поколение таких же, как я, жертв? Каюсь, несколько раз я и сама пробовала отшлёпать свое потомство. Спасибо, что руки не отнялись, так захлестнуло черной волной воспоминаний! Eсли даже не думать далеко наперёд, о том, что мы, родители, делаем из детей, причиняя им боль, то неужели здоровый человек не поймёт, какие чувства испытывает в этот момент к вам ребенок? Напрасно надеяться на то, что он забудет «обиду», он бы и хотел, да такие травмы неизгладимы. Это остаётся с ним на всю жизнь, вносит разлад и дисгармонию в его понятие мироустройства, заставляет мучиться воспоминаниями в самые неподходящие моменты.

И так никогда и не понять: неужели плохая оценка в дневнике или дырка на штанах стоили того, чтобы те, кого ты безоговорочно любишь, своими руками делали пробоину в человеческой душе?

***
фото: