Ольга Ромашкина, инженер вполне симпатичной наружности, выглядевшая гораздо моложе своих 50-ти лет, неспешно шла по набережной Петрозаводска. Выпало солнечное, тихое, тёплое, сентябрьское утро. Ольга любовалась синей гладью Онежского озера и парочкой яхт под белыми парусами на дальнем горизонте. Билет на вечерний поезд домой, в родной город К., лежал в кармане ветровки.

Тут ей пришло в голову, что неплохо бы попасть в Александро-Невский кафедральный собор. Не то чтобы она была воцерковлённой (в своём городе она редко заходила в церковь), но порой её одолевало желание прийти в храм, постоять в тишине перед иконами и тихо помолиться, а может, и поплакать — пролить слёзы, чтобы смыть давнюю душевную смуту. Где-то в глубине своего сердца она испытывала такую потребность очищения от всего наносного, что привносила жизненная суета и сутолока.

Сегодня ранним утром Ольга привезла в республиканскую больницу своего отца, Юрия Семёновича, строптивого и острого на язык старика. Раньше он жил одиноко в деревне. А как стал часто прихварывать, так Ольга забрала его к себе в город, хотя, конечно, не обошлось без укоров и попрёков с его стороны — дескать, нечего командовать! Но ничего, теперь угомонился, свыкся жить вместе с ней. Пару лет назад отцу-сердечнику установили кардиостимулятор, так что раз в полгода следовало проверяться. По счастью, в больнице главврачом работал их дальний родственник, поэтому старика всегда принимали как своего. И в этот раз его поместили в отдельную палату с душем и туалетом. За неделю его полностью, с макушки до пяток, обследуют.

Погружённая в свои мысли Ольга едва не уткнулась носом в грудь высокого сухощавого незнакомца, идущего навстречу. Он весело рассмеялся. Так они познакомились. Ясноглазый мужчина интеллигентного вида, в костюме с галстуком, первым вступил в разговор: назвался Олегом Яковлевичем. Впрочем, оба они быстро перешли на «ты». С Олегом, добродушным балагуром, было легко и просто. Выяснилось, что он уже два года вдовствует, живёт с мамой-старушкой в городе Перми, его взрослый сын женился и обзавёлся своим домом. Сам Олег работает в Пермском университете, он доцент, приехал сюда в командировку на завод — внедрять научное изобретение в области автоматики. Месяца два тут пробыл. Новинка успешно внедряется, проходит обкатку в цехах. Словом, вскоре доцент отбудет домой. А сегодня у него выпал редкий выходной.

Олег явно заинтересовался новой знакомой. Он сразу заприметил, что женщина носит обручальное кольцо на левой руке — значит, разведена. Любезно предложил составить ей компанию в прогулке по городу и даже пообещал сопроводить её в Александро-Невский собор, объяснив, что он не первый раз в Петрозаводске, изучил город и знает краткий путь к храму, сам на службах, конечно, бывает, но — редко.

«Я, учёный сухарь, вечно занят -всё формулы и цифры в голове, и молитвенник из меня плохой, — развёл он руками. — Но в Бога верю. Глубоко. Верю, что и в нашей с тобой встрече Он поучаствовал…».

Ромашкиной с первого взгляда спутник понравился. Подкупало в нём едва ли не всё: простота и лёгкость характера, интеллигентность и деликатность. Когда Олег осторожно спросил Ольгу о причине развода, она ответила: мол, не сошлись с экс-мужем характерами. Моментально уточнила, что тот изменял ей, и не однажды — вот и ушла от него. Одна воспитала дочь. Теперь та уже взрослая, замужем, живёт в другом городе.

Так они гуляли, увлечённо беседуя. Впрочем, в основном говорил Олег, а его спутница больше молчала, очевидно, думая о чём-то своём.

Неожиданно Олег принял очень серьёзный и торжественный вид. И, как говорится, с места в карьер предложил стать… его женой! А чего откладывать? Он с головой погружён в науку, это просто редкий выходной выпал. А тут сама судьба устроила им встречу. Она, Ольга, ему очень симпатична и он надеется на взаимное чувство.

Ромашкина явно не была готова к такому повороту событий. Вообще, будучи натурой, склонной к рефлексии, она приняла его предложение как. некую шутку! Крайне изумилась: «Мне уже пятьдесят! Разве в этом возрасте берут в жены?!!» «Берут, -ласково улыбнулся Олег. — Мне самому пятьдесят четыре. Надеюсь, мы как два мудрых человека сможем слепить семью. «И станут двое плотью одной.».

Ошарашенная Ольга протянула: «Так сразу — замуж? Нам бы узнать друг друга лучше…» «Согласен. Будем теснее общаться. Ты сейчас расскажи о самой себе», — ответил новый знакомый.

Ау Ромашкиной был «пунктик»: она ужасно не нравилась самой себе как женщина! Считала себя нескладной и некрасивой — едва не уродливой, ко всему, обладающей весьма невысокими умственными способностями.

Должно быть, столь низкую самооценку в своё время заложил в неё родной отец, Юрий Семенович, деревенский тракторист. Обычно по выходным дням он, купив «чекушку», распивал её дома с молодым приятелем Толей, холостяком. Анатолий был крепкий, двухметрового роста, рыжий детина лет тридцати, с лошадиной челюстью и жёлтыми прокуренными зубами. Когда «чекушка» опустошалась, лица мужчин наливались кровью, глаза сверкали — они жаждали веселья. Тогда отец устраивал развлечение: он, войдя с Рыжим в комнату к девятикласснице Оле, начинал настойчиво сватать её за холостяка. «Ду-у-рочка, кто же возьмет тебя замуж, такую некрасивую, ушастенькую и неповоротливую! — Отец так шутил. — А Анатолий возьмет. Правда, Толя?». Тот весело гоготал, обшаривая исподтишка пьяным взглядом тоненькую фигурку девочки. Та, краснея от стыда и вместе с тем от возмущения, съёживалась в комок: ей хотелось провалиться сквозь землю! Было обидно, что никто не защищал её от нападок злоречивого отца. Eё мама, Антонина Степановна, тихая мышка-норушка, боясь перечить своему мужу, который в сердцах мог и ударить её, никогда не решалась заступиться за дочь. Ольга не таила обиду на мать, наоборот, жалела её, такую забитую и несчастную. Мама умерла от инфаркта, когда Ольга защищала диплом в Горном институте, в Ленинграде.

Потом Ольга выскочила замуж за своего ровесника, напыщенного спортсмена Дурасова, к которому, по сути, особых чувств не питала. Брак развалился спустя два года. Впоследствии Ромашкина жила одиноко. Правда, сердобольные замужние подруги периодически пытались познакомить её с вполне успешными состоявшимися холостыми мужчинами, серьёзно настроенными свить семейное гнёздышко, но — увы, как-то не задалось…

Ромашкина трудилась инженером в управлении горно-обогатительного комбината. С коллегами у неё были ровные деловые отношения, и никто из них даже не догадывался, что эта ухоженная, доброжелательная, всегда улыбающаяся сотрудница мучается каким-то комплексом неполноценности — и это всё из-за душевной травмы, полученной в отрочестве!

Асегодняшний день был какой-то особенный. С Ольгой происходило что-то непонятное: похоже, броня, в которую она столько лет одевалась, дала трещину! Женщина чувствовала себя, как в далёкой юности -раскованной, уверенной в себе. Она не боялась выглядеть смешной, неуклюжей, провинциальной простушкой. Ловя восхищённый взгляд Олега (он смотрел на неё нежно и проникновенно, уже как на свою невесту), чувствовала, как сердце её радостно стучит. Она много смеялась его забавным шуткам, с неподдельным интересом слушала рассказ о горах Урала, о красотах могучего таёжного края. Понимала: всё, что происходило с ней сейчас, обещает обернуться нескончаемым счастьем!

Вдруг она вспомнила об отце, и ей стало тревожно. Она и помыслить не могла, как будет знакомить Олега со своим папашей: тот поднимет на смех их обоих! Обзовет свихнувшимися старыми фантазёрами, а то и покрепче найдёт словцо — на это он мастер. И будет всё испорчено, изгажено, растоптано — в этом она почему-то не сомневалась! Вообще, уживутся ли под одной крышей все вместе: она, доцент, ко всему, обременённый старушкой-мамой, и её злоязычный отец-сердечник? Не разобьётся ли «любовная лодка» о семейный быт? Не лучше ли сразу отказаться от своего призрачного счастья и. расстаться с Олегом?

Впереди показался величественный Александро-Невский собор, со сверкающими крестами на маковках куполов. Однако в храм они не пошли. И все из-за трёклятого звонка от Бубенцовой! Это была старая Ольгина знакомая, давно осевшая в Петрозаводске. Она звонила по мобильному телефону, приглашая к себе в гости. Ольга подумала: «Вот она-то даст мне какой-нибудь совет!» — и ответила:

«А я тут не одна. Встретила твоего земляка, он тоже пермяк!» «Отлично! Вдвоём и приходите!» — откликнулась Бубенцова.

Ольга, повернувшись к доценту, сказала: «Нас ждут в гости! Не-ля твоя землячка, она рада познакомиться с тобой». — «Дело это славное. Но нужно ли сейчас идти в гости?

— растерянно пробормотал спутник. —А как же храм? Ведь мы хотели зайти, взять благословение у священника?»

— «Потом обязательно придём, — бодро ответила та. — Видишь, как все вышло: зовут нас! Бубенцова интеллектуалка, всегда в курсе всех событий. Тебе не будет скучно!»

Доцент неохотно согласился. И они отправились в гости.

Бубенцовой Неле Леонидовне близилось к 60-ти. Она была своего рода колоритной личностью. Внешностью особо не выделялась: крупного телосложения, несколько полноватая, бровастая, в больших роговых очках, которые делали её похожей на большую сову, хищно высматривающую добычу.

Обладая цепким умом и житейской хваткой, в пору своей молодости она подвизалась в сфере предпринимательства. Теперь, на пенсии, она успешно вела маленький и вполне надёжный бизнес: сдавала гостям Петрозаводска в аренду, причём посуточно, свои четыре квартиры, в прошлом купленные по бросовой цене, затем подвергшиеся евроремонту. Eё взрослая дочь следила там за порядком. Этот семейный подряд приносил весомую прибавку к пенсии, позволяющую Неле Леонидовне жить пусть и не роскошно, но вполне безбедно. Сама она теснилась в съёмной квартирке-студии.

Eще одна черта характера сильно портила жизнь, как самой Бубенцо-вой, так и окружающим — это её непомерное властолюбие. Все, кому доводилось попасть под её влияние, либо подчинялись её воле и — увы! — хотя и не всегда, но ломали свои судьбы, либо уходили от неё самым скандальным образом. Бубенцова шла к своей поставленной цели как тяжёлый танк, сминающий всё на своем пути! Впрочем, порой терпела фиаско.

Лет тридцать назад в её семье случилась драма: муж Игнат позорно сбежал от неё, когда она заперла его в квартире за протестные высказывания якобы против её произвола. Так он, подлец, ушёл из дома преоригинальным способом: сплёл из простыней и других подручных средств лестницу и спустился по ней с балкона третьего этажа! Больше не вернулся в семью. Эта история получила огласку в городе: ходили упорные слухи, что Бубенцов подвергался со стороны своей супруги едва ли не насилию, поговаривали, что она поколачивала его. Конечно, эти клеветнические слухи распространяли недоброжелатели, которых у Не-ли Леонидовны хватало.

Как бы то ни было, с той поры она люто невзлюбила весь мужской пол! При всяком удобном случае мстила мужчинам, стремясь унизить их. Она придумывала всякие изощрённые каверзы, возможно, не всегда приличные — с точки зрения нравственности. В её сети попадался кто-нибудь из обширного круга ее знакомых — из числа наивных простаков или просто любителей выпить «на дармовщинку»: обычно это был чей-то муж, а впрочем, иногда и холостяк. Она зазывала беднягу к себе домой вроде бы по делу — прибить полку, отремонтировать утюг, прикрепить карниз, и так далее. После трудов праведных Неля, угощая гостя, «накачивала» его спиртным, да так крепко, что он, как говорится, лыка не вязал. Затем приводила пьяного в стельку мужчину в свою спальню, укладывала его — естественно, одного — в постель. Сама, прихватив его нижнее белье — в качестве трофея (!) — ускользала под каким-нибудь предлогом из квартиры. Ну, потом для гостя начинались крупные неприятности. Eго жене тотчас сообщалось о супружеской неверности — точнее, о попытке измены: попробуй потом докажи, что ты тут ни при чём. История кончалась тем, что «неверному» мужу сильно влетало от супруги; иногда дело доходило до развода! Ну, а холостяк, оказавшись в столь униженном состоянии, тоже по-своему мучился угрызениями совести.

Так и осталось загадкой для самой Ромашкиной, женщины совершенно бесхарактерной, зачем она привела простака-доцента в квартиру Бубенцовой. Возможно, она лелеяла надежду, что с годами приятельница оставила в прошлом свои вредные привычки.

Между тем встреча состоялась. Неля Леонидовна искренне обрадовалась Ольге, а ещё больше — своему земляку. Тотчас отправила его в магазин, предварительно вручив деньги. Eго желание оплатить покупки она пресекла сразу и безоговорочно: «Вы мои гости, и я угощаю!»

Пока доцент отсутствовал, Бубенцова узнала все подробности знакомства Ольги с ним. Гостья застенчиво призналась, что Олег предложил ей руку и сердце. «Это же очень серьёзно!» — все повторила она. «Ха! Да все они одним миром мазаны!» — грубо обрезала хозяйка. У Ромашкиной от дурного предчувствия защемило сердце.

Потом было бурное застолье. Бубенцова сидела неприступной скалой между гостями. Олег то и дело пытался прорваться к Ольге — очевидно, хотел объясниться с ней и хотя бы успеть взять номер её телефона. Он бросал на неё красноречивые взгляды, как бы говоря: «Что мы с тобой тут делаем? Давай уйдём отсюда!»

Однако хозяйка ни на миг не отпускала его от себя: теребила, расспрашивая о жизни на Урале, о достижениях в науке, да и сама говорила непрестанно — о наступившем «бабьем лете», о скачках цен на жильё, о политике, об угрозе инфляции… Она пила водку, не пьянея, и постоянно подливала из бутылки гостю — казалось бы, перед её воистину ураганным напором никто не устоит! Тут, несомненно, правила бал она. А доцент, глядя на неё смиренным взглядом, прежде чем «хлопнуть» стопку, неизменно, размеренным жестом, налагал на себя крестное знамение. Что приводило в неистовство раскрасневшуюся хозяйку: «Тьфу на тебя!» Она била его по рукам и гневно кричала: «Ты поп, что ли, всё крестишься? Зачем ты крестишься, а?» — «Бесов отгоняю», — с серьёзным видом отвечал Олег Яковлевич. «Вот шут гороховый! — злилась Неля Леонидовна. — И ведь не пьянеет, зараза!»

Зато ей вполне удавалось пресекать всякие его попытки встать и подойти к Ромашкиной. Та, пригубив вина и слегка захмелев, сидела, отрешённо глядя вокруг, точно какая-то вражья сила приковала её к стулу. Как будто она была зрителем, наблюдающим за каким-то спектаклем.

Незаметно пролетело время. Настал час попрощаться с хозяйкой и поспешить на поезд — во дворе уже ждало такси. Прощанье с Олегом было скомкано: Ольга помахала ему издалека, и хозяйка едва не насильно выпихнула её из квартиры, плотно захлопнув изнутри дверь. Ромашкина, сбегая по лестнице вниз, к выходу, слышала какую-то возню: должно быть, Олег пытался уйти из квартиры, но Неля Леонидовна, вцепившись в дверную ручку, не пускала его. Между ними завязалась борьба.

Женщина, уже садясь в такси, зачем-то обернулась назад — из подъезда никто не вышел. Машина тотчас тронулась с места и, набрав ход, выехала со двора на проезжую часть.

…Ольга заскочила в плацкартный вагон за пять минут до отправления поезда. Она быстро прошла в своё купе, села. Задумалась. Хмель уже выветрился из головы. Перед её глазами замелькали картинки: прогулка по городу с Олегом, бурное застолье, Нелино хитрое и злобное лицо, прощальный, пронзительно-нежный взгляд доцента.

Вдруг Ромашкина подхватилась с места и бросилась к выходу из вагона. Проводница уже закрывала дверь в тамбуре. «Выпустите меня! Мне надо срочно выйти! Жених ждёт!» — потребовала Ольга. Проводница послушно открыла дверь, откинула ступеньку и пропустила пассажирку. Eдва Ольга ступила на перрон, как тотчас поезд тронулся. Мимо группы провожающих поплыли один за другим вагоны.

Но она смотрела в другую сторону -оттуда бежал какой-то человек. У Ольги радостно екнуло в груди — несомненно, это был Олег! Доцент, приблизившись, тоже увидел её. Перейдя с бега на шаг, он радостно засмеялся и приветственно замахал рукой. Подошёл, широко улыбаясь. Вид он имел весьма встрёпанный: волосы взъерошены, пуговицы на пиджаке оторваны «с мясом», галстук съехал набок, а на щеке красовалась большая свежая царапина.

Олег взял за руку Ольгу и, проникновенно глядя в глаза, сказал: «Ты не уехала домой? Ты согласна выйти за меня?» Она, сияя, кивнула.

***
фото: