Весну в этом году ждали всем миром долго, очень долго. Вот уже и месяц май перевалил на вторую половину, а тепло всё не приходило. Солнце старалось изо всех сил, но ледяной ветер налетал каждое утро с разных сторон света и сводил на нет ожидания.

Заморозки оставили стоять деревья без пробившейся уже листвы, оголённые ветви едва успевали выпускать новые почки. Те дачники, что поспешили с посадками, слёзно прощались с беспомощно распластанными нежными первоцветами. Но упрямая мать-и-мачеха при первой возможности выпрыгивала на открытых участках и призывала в подруги боязливую траву.

Совсем недавно сбросило с себя ледяные торосы огромное северное озеро и закипело холодным варом, раскинулось широкими волнами по берегам, затопив каменистые броды между прибрежными островами. Прозрачная вода освобождённо мчалась из-за далекого горизонта в лобовую атаку с серыми скалами. Камни морщили крутые лбы, которые, то и дело, обрамлялись пышным кружевом пены.

Небо взлетело высоко-высоко, протягивая на белых крылах облаков ослепительный солнечный шар. От солнца вырывались мириады бликов и сыпались на поверхность воды, заставляя прищуривать глаза. Клин за клином пересекали воздушные пространства стаи птиц, исчезая где-то за скалистым островом. Ближе к берегу держались черноголовые чайки, шныряя над волнами в поисках серебристой рыбы. Между сосен на берегу повторяли их полёт рыжие бабочки, радуясь свету и теплу.

Мы стояли на пороге Ладоги, как на пороге вечности. Переполненные изумлением, которое испытывали каждой весной, поражаясь этому чуду — чуду освобождения, возрождения, дивной красоты Божьего мира. Внимая множеству звуков: бурлящих волн, гудящих крон, восторженных птичьих вскриков, стуку обновлённых сердец, стояли мы, замерев, на пороге жизни, на пороге любви, бесконечной, как это озеро, что верит в весну. Ладога — она такая.