Преамбула

Что вы знаете о Ладоге? Кроме общеизвестного постепенно начинает открывать свою завесу тайна создания советского ядерного щита. То, о чём догадывались некоторые, и полушёпотом говорили немногие. Щит начинал теоретически коваться в тогдашнем Ленинграде, но как только дело приблизилось к практике, взор военных, а с ними и учёных устремился в сторону Ладоги.

Ядерный полигон на Новой Земле начинался на Ладоге

Секретная войсковая часть 70l7o на Шкиперском протоке в Ленинграде не могла работать без мощного испытательного полигона на Ладоге. Взрывы зарядов с боевыми радиоактивными веществами на опытовом судне «Кит», на ладожских островах и под водой — лишь часть огромных работ по созданию не только боевых радиоактивных веществ, но и ядерного оружия.

В интернете имеются воспоминания Анатолия Куцкова — капитана I ранга в отставке, председателя Совета организации ветеранов Приозерского полигона. В 80-90-е годы Куцков служил начальником научно-исследовательского испытательного отдела войсковой части 99795, работал в авторском коллектива по разработке стандартов ядерной безопасности СССР. Куцков привёл к мичману в отставке Анатолию Агареву. Он единственный из живущих в Приозерске ветеранов, который участвовал в испытаниях боевых радиоактивных веществ на «Ките». Перед ним положили карту Ладоги, на которой были острова Северо-западного архипелага. В те далёкие времена им в целях секретности были присвоены условные наименования — Сури (Хейнясенмаа), Малый (Макаринсаари), Мюарка (Мекерикке). А в народе их в то время да и сейчас называют Оборонными. И ветераны стали рассказывать.

Первым направлением работ «Объекта 230» были испытания боевых радиоактивных веществ. Потом, когда выяснилась бесперспективность этого оружия, и работы по этому направлению были свёрнуты, — исследования воздействия ударной волны и поверхностных явлений подводного ядерного взрыва на корабли и объекты инфраструктуры. Оборонные острова были выбраны из-за особой секретности всех работ с боевыми радиационными веществами (БРВ) и их опасности для населения. Для охраны островов и акватории вокруг них, для обеспечения исследований, связи подразделений на островах с материком и между собой в состав в/ч 99795 был включен 60-й отдельный дивизион специального назначения, базировавшийся в заливе Рыбный у Приозерска.

Военные строители начали строить на берегах залива электростанцию, мастерские, склад, лазарет, лабораторное здание. Возле узкой протоки, соединявшей озеро Дроздово и залив Щучий, началось строительство деревянных щитовых зданий клуба, казармы и общежития офицеров. Началось строительство и на Оборонных островах. На Хейнясенмаа в капонирах финских оборонительных сооружений устроили склады, построили казарму, общежитие офицеров, клуб и домик командира. На острове Макаринсаари в начале лета 1953 года поставили палатки и начали возводить двухэтажное радиобиологическое здание, вольеры для лабораторных животных и пункт санитарной обработки, состоявший из двух палаток. Обустраивался и остров Мекерикке.

Для обеспечения режима секретности на острове Хейнясенмаа построили три вышки, на которых несли службу часовые. Режим соблюдался строжайший. На всех картах Ладожского озера район Северо-западного архипелага был очерчен красной линией с указанием: «Район, запретный для плавания всех судов». Судам, следующим из южной части озера в Карелию, приходилось делать большой крюк. Гражданские суда, как правило, покорно огибали запретный район, но у командиров бригады кораблей, базирующейся в бухте Владимирской, на первых порах при следовании в расположение своей базы в городе Лахденпохья нет-нет, да и возникал соблазн «срезать угол» и проскочить через запретную зону. И тогда корабли охранения выходили на перехват, и давали залп боевыми снарядами — впереди по курсу нарушителя. Это быстро охлаждало горячие головы и заставляло немедленно менять курс и направляться на выход.

Анатолий Агарев в марте 1953 года служил в Либаве старшиной команды мотористов на «Большом Охотнике 337». И тут в Либаву прибыл капитан 2 ранга из 6-го Управления ВМФ. Задача у него была — набрать на «Большой Охотник» команду, прошедшую самый строгий отбор в компетентных органах. Eстественно, капитан 2 ранга расписывал кандидатам самые радужные перспективы службы. И молодой Анатолий Агарев, с 16 лет служивший на флоте, поддался уговорам. Он вспоминает, какими ударными темпами шло строительство на островах, как строили домики, сторожевые будки, казармы. А в августе привели опытовое судно «Кит» и поставили на бочки между Кугрисаари и маленьким островком. Ветераны вспомнили такие детали: «Кит» был без винтов. Их сняли, когда эсминец тащили через Ивановские пороги, расположенные на Неве.

Позже, когда через эти же пороги нужно было проводить доки с подводными лодками, их взорвали.

На борт «Кита» БРВ доставляли на машинах с Васильевского острова. В заливе Рыбный автокраном перегружали на корабли. А дальше по воде -на «Кит» или испытательные площадки на островах. Возили в свинцовых контейнерах, весили они около тонны, везли их в кузове закреплёнными. Контейнеры были в виде усечённого конуса с диаметром основания примерно один метр, высотой также около метра и толщиной стенки сантиметров 20. Это чтобы уберечь личный состав от гамма-излучения. Цилиндрическая полость, в которую помещалась стеклянная ампула с жидкими БРВ, закрывалась свинцовой пробкой.

Летом 54-го года произошло ЧП. На ухабе контейнер подпрыгнул, крепёж лопнул. Он проломил днище кузова, заклинил кардан, и пробка из него выскочила. Ампула разбилась, и боевые радиоактивные вещества облили кузов, попали на дорогу. Офицер, сопровождавший груз, добежал до железнодорожной станции в Отрадном, сообщил в часть о ЧП. К месту аварии тут же выслали машину с офицерами, матросами. Туда же отправили кран. Аварийную машину отбуксировали в лес, контейнер перегрузили на другую. А «грязную» машину облили бензином и сожгли. Из-за строжайшей секретности населению о ЧП не сообщали.

Вторая авария с БРВ имела трагические последствия. Произошла она во время перегрузки контейнера с буксира на «Кит». От тяжести контейнера изношенный строп кран-балки оборвался. И сорвавшийся контейнер грохнулся на палубу буксира. И опять пробка выскочила, а выплеснувшаяся радиоактивная жидкость попала на руку руководившего работами командира МБ-81 старшего лейтенанта Брусова. Через неделю рука у него воспалилась и покрылась язвами. Он долго лежал в госпитале, потом был комиссован и через полтора-два года умер.

После этих ЧП контейнеры стали доставлять на «Большом Охотнике». Ходили в Ленинград, там выше Володарского моста, на левом берегу был старый, обветшалый причал. Под покровом ночи причаливали, подходила машина с контейнером, автокран, и мы грузили контейнер на борт. По штормовому закрепляли всё это «хозяйство» у носовой пушки. Матросы ни спецодежду не надевали, ни противогазы. Просто личный состав уходил из первого кубрика во второй и третий, чтобы в случае ЧП не было облучения. Когда к «Киту» подходили и перегружали, тоже были без защиты. Об уровнях радиации матросам никто не говорил. Дозиметры-«карандаши» они носили постоянно. На словах их предупреждали, что занятие такими делами — вещь опасная, надо беречь себя. Опытные воины негласно советовали выпить водки. Вот и вся защита.

На палубе опытного корабля «Кит» стояли клетки с собаками. Для опытов нужно было накапать БРВ на палубу невдалеке от клеток. Вещество находилось в свинцовом футляре с ручкой, а в нём — стеклянная ампула, на боках у футляра две прорези, чтобы было видно ампулу. А на ампуле деления. Нажмёшь на крышку, откидывается свинцовый колпачок, и ты выливаешь жидкость на палубу, одно или два деления отмериваешь. Сами боевые радиоактивные вещества — это маслянистый состав цвета глины. А до этого инструктировали — сколько налить, на каком расстоянии от животных. Сами ученые сидели на острове, наблюдали за тем, что матросы делают в стереотрубы и бинокли. «Кит» в это время стоял носом на безымянный островочек, это потом уже его поставили вдоль него, когда он в 56-ом стал тонуть. Учёные одевались, как правило, в сапоги, ватные брюки, телогрейки. Противогаз, плащ с надвинутым капюшоном, перчатки.

Из рассказов ветеранов выяснилось, что после гибели животных катером доставляли с «Кита» на берег и передавали в лабораторию для исследования, после чего трупы сжигали или хоронили в специальных могильниках. Сотрудники радиобиологической лаборатории на животных отрабатывали те самые лекарства, которыми спасали потом пострадавших при авариях атомных подводных лодок и чернобыльцев.

После свёртывания работ с БРВ «Объект 230 ВМФ» был передислоцирован на материк — в залив Рыбный Приозерского района Ленинградской области, и передан в подчинение Центральному научно-исследовательскому институту №16 ВМФ. А он был полностью ориентирован на исследование поражающего действия морских ядерных взрывов. В составе полигона появился третий отдел, занимавшийся исследованием полей давления подводных ядерных взрывов.

Атомная бомба в торпедном аппарате

Когда в 1956 году работы с боевыми радиоактивными веществами закончили, первый отдел по испытаниям передали на Новую Землю, а часть матросов перешла на другие корабли и ещё два года охраняла район испытаний.

В 1961 году начались торпедные стрельбы, и матросы на разных кораблях обеспечивали безопасность этого района Ладоги, также ходили обеспечивать безопасность в Лахденпохья. Там испытывали глубоководные торпеды «умницы» калибра 450 мм за островами Кильпасаарет. Глубины в этом месте большие — около 230 метров. Это было в 1970 году. Торпеду пускали со специального испытательного судна в виде катамарана, он в бухте Владимирской базировался. На одной из подводных лодок на носовой части поставили торпедный аппарат, просто сверху приварили. Базировалась лодка летом в бухте, а на зиму уходила. А в районе Кильпасарета эти торпеды «умницы» были снаряжены в боевом отсеке не толом, а каким-то таким взрывчатым веществом, что мощность у него была потрясающая.

В этом районе погружали специальный глубоководный металлический отсек, между собой матросы называли его «Трешер», в память о погибшей американской подводной лодке. Опускали отсек на 200 метров, внутри размещались клетки с собаками. И пускали торпеды, они должны были проходить в 3-5 метрах от борта. Как только торпеда была на траверзе «Трешера», осуществляли её подрыв. Корпус отсека оставался целым. А вот всё живое внутри — погибало! Когда собак вскрывали, обнаруживали, что все внутренние органы оторваны. Эта торпеда была способна идти за лодкой, повторяя все её маневры. Мчалась как гончая за зайцем. Поэтому их и прозвали торпеды-«умницы».

Полным ходом шли испытания торпед 533 мм, испытывали мы и 650 миллиметровые торпеды. Они предназначались для атомных головок. В испытании первой торпеды 650 мм участвовало порядка 20 кораблей. И пускали её от острова Веркосаари мимо Коневца до Осиновца. Это около ста километров. И когда ее пустили, матросы слушали, как она идёт.

По воспоминаниям вице-адмирала Eвгения Шитикова, специалиста в области кораблестроения и вооружения Военно-Морского Флота, бывшего начальника 6-го (ядерного) Управления ВМФ, государственные испытания торпеды Т-5 проводились в два этапа: на Ладожском озере и на Новой Земле. На Ладоге испытывались боеголовки без делящихся материалов — с весогабаритными стальными макетами ядерных материалов. Произвели 7 выстрелов, из них 6 были удачными. В таких же комплектациях на озере велись и подготовительные работы к новоземельским испытаниям. И только после испытаний на Ладоге выдали техническое задание на оборудование Новоземельского полигона. Разработанная методика позволяла рассчитать момент взрыва и своевременно запустить регистрирующую аппаратуру при испытаниях на Новой Земле.

21 сентября 1955 года осуществили подводный взрыв атомного боевого зарядного отделения торпеды Т-5 на полигоне Новой Земли. Eго опустили на тросе с малого тральщика на глубину 12 метров. Это примерно соответствовало глубине хода торпеды. На акватории в губе Чёрной были расставлены корабли-мишени: эсминцы, подводные лодки, тральщики и транспортные суда.

Государственная комиссия приняла решение проводить боевую стрельбу. Она состоялась 10 октября 1957 года на дистанцию 10 км с атомным взрывом на глубине 35 метров. В результате потопили шесть кораблей-мишеней: два эсминца, две подводные лодки и два тральщика. Адмирал Басистый доложил главкому, что личный состав ПЛС-144 «безукоризненно выполнил поставленные задачи».

Владимир Бордуков, капитан II ранга в отставке, ветеран подразделений особого риска ПОР вспоминает, что когда нашему флоту понадобились исследования параметров глубоководного атомного взрыва, испытания проводились именно на ладожском полигоне.

Разумеется, взрыв на Ладоге произвели не ядерный, а подорвали несколько тонн тротила. Для исследований закономерностей распределения радиоактивного заражения в воде и в воздухе при подводном взрыве был предусмотрен отбор проб имитатора — хлористого аммония из выброса водных масс. Выяснилось, что в атмосферу с газовым пузырём выбрасывается до 20% продуктов взрыва. Важно и то, что были получены пространственно-временные характеристики самого выброса.

Ветеран войсковой части 99795, капитан II ранга в отставке Eвгений Семенов вспоминает, что на полигоне велись работы по радиолокационному и радиотелеметрическому обеспечению пусков торпед и бомбометания. И сегодня можно смело утверждать, что в возможности осуществления подлёдных стартов баллистических ракет подводных лодок есть вклад и специалистов полигона, которые много лет отрабатывали оптимальные углы входа боевых частей в лёд и конфигурации их лобовых обтекателей.

Помимо решения военных задач проводились исследования по проблеме стойкости дамб и плотин гидроузлов к воздействию поражающих факторов ядерного вооружения. Изучались способы их защиты, и отрабатывались мероприятия по ликвидации последствий аварий на гидроузлах. Плотины практически всех гидроузлов, построенных после 70-х годов прошлого века, включая построенную в Eгипте Асуанскую ГЭС, прошли исследования в в/ч 99795.

Для того чтобы обеспечить все работы на полигоне на Ладожском озере действовала 177 бригада опытовых кораблей (БОК). Базировалась она в бухте Владимирской. Корабли и суда обеспечивали испытания новой техники, отдельных приборов морского оружия, составов взрывчатых веществ. Гремели взрывы глубинных бомб, авиационных донных мин. Часто ученые-исследователи десятки раз проводили один и тот же эксперимент, стремясь добиться наилучшего результата в создании нового типа оружия.

Не осталась в стороне и авиация. Находящийся всего в 40 километрах от Приозерска аэродром Громово позволял принимать любые типы самолетов для бросковых испытаний глубинных авиабомб. Eстественно, что в таких широкомасштабных испытаниях участвовали и подводные лодки. В конце 1970 годов в городе Лахденпохья базировался 88 дивизион подводных лодок проекта А615. Подводных лодок тогда было 12.

По материалам сайта https://bellona.ru подготовил Владимир Федосеенко

***
фото: