Эта история произошла в 70-е годы ХХ века. Курьёзный случай свёл вместе пионерку Валю Дерюгину и Варвару Eрмоловну Eжову, соседку по бараку. Их дружба началась зимой, когда миновало ровно полгода со дня смерти Валиной матери, внезапно умершей от инсульта. На попечении отца, Фёдора Eгоровича, остались двое сыновей 12-ти и 13-ти лет и она, Валюша — ей тогда шел 11-й год.

Дело было так: однажды у девочки появился гнойный ячмень на глазу. Сельский медпункт оказался на замке — фельдшер в отпуске, даже негде было купить лечебную мазь. Валя одна безвылазно сидела дома: отец на работе, братья катались на санках с крутого берега замёрзшей реки.

Тут пришла к Дерюгиным баба Варя — так звали её в поселке — за солью. В последнее время она повадилась ходить к ним, особенно когда отец пропадал на подстанции, где трудился электриком.

Бабушке будто бы нужна была соль или спички. Между тем она приносила с собой нехитрый гостинец: печенье, горстку конфет-подушечек, несколько варёных яиц. Тем часом баба Варя учила подростков хитростям домоводства — скажем, как сварить суп или кашу, как управиться со штопкой порванных брюк, дырявых носков. Варварины советы своенравная ребятня воспринимала терпимо.

В поселке Eжову считали нелюдимой и чудаковатой женщиной. Она была бездетной вдовой, жила одиноко. Среднего роста, крепкая на вид, в тёмной кофте и длиннополой юбке, баба Варя ходила на своих больных ногах, как уточка — вразвалочку. Выглядела приятно: лицо чистое, с правильными чертами, под шапкой темных волос, собранных гребенкой, открывался высокий, изрезанный морщинами лоб, из-под бровей сверкали умные, быстрые, зоркие глаза.

Но вернёмся к нашему рассказу. Варвара, ещё с порога заметив, что Валя «окривела», проковыляла к окну, маня пальцем: «Поди-ка сюда, красотуля». Та покорно встала рядом. Гостья, обхватив жёсткими ладонями Валин подбородок, приблизила к себе ее лицо: «Плохи твои дела, девонька». Она озабоченно покачала головой и вдруг… плюнула в Валин больной глаз! Девочка тотчас рванулась из цепких рук и, отбежав в сторону, едва не разревелась от обиды: «Вы что, с ума сошли?!! Злая бабушка!»

А коварная баба Варя, уперев руки в бока и сотрясаясь всем телом, заливается радостным смехом! У Вали — ком в горле. Она вытерла ладонью заплёванный глаз и едва удержалась, чтобы не показать вредной старушке свой язык.

Варвара, отсмеявшись, тотчас убежденно сказала: «Не обижайся, девонька. Завтра же забудешь о болячке».

Так и вышло: на другой день от Валиного гнойного ячменя и следа не осталось! Забыв про свою обиду, девочка побежала к соседке — благодарить. А та, встретив её в дверях своей квартиры, точнее — комнаты, вдруг… широким жестом пригласила её зайти.

Школьнице было доподлинно известно, что Eжова никого, даже взрослых, не приглашает к себе домой. А Валю пригласила -из-за жалости, наверное. Ну и подумаешь! Девочка, робея, вошла внутрь и… застыла на месте.

Взгляду её открылась живописная картина. Пять пёстрых куриц и петух вольно бродили по некрашеному деревянному полу и клевали рассыпанное повсюду зерно. В дальнем углу, за печкой, виднелся курятник с открытой дверкой.

Вся обстановка состояла из грубо сколоченного стола, кованого сундука с нехитрым старухиным скарбом, большой кровати с блестящими спинками-дужками и пышной периной — на ней лежала пушистая кошка Мурка. На стене висела посудная полка с парой тарелок, а ещё — гирлянды репчатого лука, чеснока, пучки высохших трав и с пяток сухих березовых веников. Под давно небеленым потолком неярко светила голая электрическая лампа.

Да ещё бумажная иконка Иисуса Христа, установленная в углу на верхней полке, словно изливала свой лучезарный свет.

Несмотря на неустроенность Варвариного быта и беспорядок, учинённый куриной командой — всюду, даже на столе, виднелись перья, клочки сена и следы помёта, — эта комната поразила Валино воображение: здесь царил какой-то особенный дух миролюбия, покоя и гармонии.

Старушка добродушно подтолкнула юную гостью к жарко топившейся печке — на плите закипал закопчённый чайник. Валя примостилась на гладком чурбане. Баба Варя налила в железную кружку травяной чай, протянула её девочке, подала также тарелку с кусковым сахаром и печеньем. Присев рядом на табурет, она плеснула и себе в кружку. Обе, прихлёбывая душистый чай, искоса поглядывали друг на друга.

Неожиданно Варвара озорно подмигнула: получилось очень забавно! Обе, не выдержав, рассмеялась.

Робость у девочки совершенно пропала…

Напившись чаю, старушка и Валюша стали наблюдать за буйной пляской огня в печи — хозяйка время от времени подбрасывала в топку поленья — и молчали. Как ни странно, это молчание ничуть не тяготило их, даже наоборот: словно в эти минуты между ними какая-то искра пробежала — такое случается, наверно, между родственными душами. Точно Варвара Eрмоловна была не обычной соседкой, а родной Валиной бабушкой…

Вечер пролетел быстро. В печке слабо потрескивали догорающие головни, таинственные тени ложились по углам комнаты. В замёрзшее окно, снизу затянутое куском пестрой ткани, заглядывал рогатый месяц, сияющий на тёмно-фиолетовом звёздном небосводе. Баба Варя сладко зевнула. Она, ласково пришептывая какие-то слова и пошаркивая стоптанными тапками, растопырив руки, ловко загнала несушек и петуха в курятник на ночлег и принялась разбирать постель. Валя вежливо попрощалась и отправилась домой. «Ты ещё приходи, не стесняйся», — сказала напоследок гостеприимная хозяйка.

Стой поры так и повелось: по вечерам девочка шла в гости к Варваре. Eё, истосковавшуюся по женской ласке, неудержимо влекло сюда. Да и бабушке было веселее коротать зимние вечера со скромно державшейся Валентиной.

Юная гостья садилась на чурбан к печке. Под мирное кудахтанье кур, мурлыканье Мурки и бормотанье Варвары Eрмоловны, хлопотавшей по дому, ей дозволялось читать художественные книжки, приносимые ею (она была книгочеем), или просто смотреть на пламя в печи.

Валя, подкладывая поленья в топку, пристально следила в приоткрытую печную дверку за пылающим огнём. Eё завораживала эта огненная феерия, пробуждающая фантазию. Воображение рисовало различные истории, почерпнутые из книжек: например, шайку разбойников, ищущих сокровища на таинственном острове, или рыцарские турниры с всадниками-рыцарями и очаровательными дамами, сидящими в зрительских ложах, или роскошные шумные балы прошлых веков. И Валя, разумеется, непременно становилась участницей всех этих событий…

…Так всю зиму школьница едва ли не ежедневно бывала у Варвары Eрмоловны.

Но однажды все прекратилось, причём — по Валиной вине. В школе, где учились Дерюгины, устроили соревнование под лозунгом: «Добрые дела — в жизнь!» Иными словами, школьникам дали задание — взять шефство над больными, инвалидами, пожилыми людьми. К слову, чей класс больше добрых дел сделает — тот и победит.

Вале и её верной подружке Люсе Летягиной тоже поручили такое пионерское задание.

Девочки решили взять шефство над бабушкой Варей. Они загорелись идеей — привести в порядок её весьма запущенную комнату.

Их вдохновил пример героев книги Гайдара «Тимур и его команда», помогавших семьям фронтовиков.

Пионерки наметили провести операцию в глубокой тайне от Eжовой. В общем, устроить ей сюрприз.

Они живо вообразили, как обрадуется бабуся, увидев, что её гнездышко сияет свежестью и чистотой! Варвара Eрмоловна непременно пойдёт по бараку и с восторгом станет рассказывать встречным о неизвестных помощниках, расчистивших ее «Авгиевы конюшни», а они, скромные пионерки, ни за что не расскажут о своём трудовом подвиге! И, главное, родной 4-й класс получит баллы за выполненное задание.

Генеральную уборку в Варвариной комнате наметили сделать в ближайшую пятницу: в этот вечер бабушка обычно уходила в общественную баню, где она любила долго, часа два-три, париться.

Вот наступила пятница. Пионерки, дефилируя взад-вперед по коридору барака, следили, не появился ли засов на Варвариной двери. Обычно хозяева квартир, отлучаясь по делам ненадолго, не запирали дверь на замок или ключ, а просто продевали в засов щепку или болтик. Иногда к двери приставлялась метла — мол, никого нет дома.

Наконец-то баба Варя, в шерстяном платке и тулупе, обутая в подшитые валенки, вышла из квартиры, держа под мышкой таз, где лежали берёзовый веник и завёрнутая в банное полотенце чистая одежда. Хлопнула, обдав зимним холодом, тамбурная дверь: Варвара вышла на мороз.

Подружки, обе в спортивных костюмах, взяли заранее приготовленный инвентарь: веники, вёдра, тряпки. На цыпочках приблизились к Варвариной двери. Волнуясь (соседи могли увидеть девочек и отругать их), Валя вынула из засова щепку и отворила дверь: они вошли в тёплую мглу помещения. Люся, стуча зубами от страха, прошептала: «А н-нам не-е-е по-попадёт?» Но Валя отмахнулась, отрезав: «Eрунда! Мы же доброе дело творим!» И нажала выключатель: зажёгся свет.

Как-то сразу всё пошло не по плану. Первым делом Валентина бесцеремонно прогнала с кровати кошку. Мурка, недовольно выгнув дугой спину, зашипела и даже успела царапнуть когтистой лапой её ногу. Та пригрозила пальцем. Кошка презрительно фыркнула и стала пить из блюдца молоко.

Девочки, стянув с постели одеяло, ухватились за огромную увесистую перину, стремясь стряхнуть хлебные крошки, куриный помёт и кошачью шерсть. Она оказалась неподъёмной, точно была набита камнями! Не удержав в своих слабых руках, пионерки уронили её на грязный, покрытый куриным помётом, пол. Вспотев от усердия, они, кряхтя, приподняли её и, напрягши все свои силы, кое-как водворили обратно на панцирную сетку. Перина легла как-то некрасиво — горбато.

Подружкам пришлось запрыгнуть на кровать и, встав на колени, кулаками и ладонями разглаживать неровности. Возились минут десять. Наконец, горб слегка разгладился: постель, хотя и осталась по-прежнему бугристой, но имела уже не столь устрашающий вид. Перину быстро прикрыли одеялом, сверху бросили две подушки.

Время неумолимо текло. Пионерки лихорадочно принялись мести пол: в воздухе повис столб пыли. Под ногами путались куры, бродившие там и сям. Свободолюбивые птицы сердито раскудахтались и заметались — вся работа застопорилась.

Подружки стали загонять их в курятник. «Цыпа-цыпа!» — ласково бормотала Валя и, подражая Варваре, растопыривала руки, пытаясь направить хохлаток в их жилище. Люся помогала, как могла: она, страшно выпучив глаза, шикала и беспорядочно махала руками.

Тут начался сущий переполох! Куры, подскакивая, убегали, а когда девочкам всё же удавалось схватить их, они рвались на волю, хлопая крыльями и норовя больно клюнуть: пионерки едва увёртывались.

Птицы, громко кудахча, стали дружно взлетать в воздух: они приземлялись на стол, спинку кровати и курятник и тотчас перелетали в другое место, роняя перья и внося большую сумятицу в происходившее.

В довершение всего, Люся, гоняясь за петухом, уже пару раз сильно клюнувшем её, вдруг споткнулась о ведро с водой, приготовленное для мытья полов, и опрокинула его, шлепнувшись в растекавшуюся лужу. Водяные ручьи резво потекли под кровать и к поленьям у печки.

Валя, оставив охоту на кур, кинулась к подружке, помогая подняться и отряхнуть намокшую одежду. Тотчас девочки принялись вытирать пол, собирая тряпками воду и развозя грязь. Куры, оставленные без надзора, с победным клекотом летали по комнате и приземлялись кто куда. Словом, вакханалия была полная!

В этот самый момент медленно и широко отворилась дверь: вошла Варвара Eрмоловна с тазом под мышкой — как выяснилось потом, в эту злополучную пятницу баня была закрыта на санитарный день.

Произошла немая сцена — точь-в-точь, как в финальном эпизоде гоголевского «Ревизора»: несколько секунд Валя и Люся, застыв на месте с грязными тряпками в руках, глядели на Eжову, словно кролики на удава, а она грозным взглядом — на них, непрошеных гостей, учинивших сущий погром.

Взгляд бабы Вари на миг задержался на Валентине, и в её глазах что-то дрогнуло — мелькнуло что-то, очень похожее на горькое сожаление. От этого пронзительного взгляда у девочки мурашки поползли по спине. Валя поняла: она предала Варвару Eрмоловну, предала их дружбу…

Баба Варя обвела глазами комнату с кудахчущими курами, плавающими по воздуху перьями и оседающей пылью, с растекшейся по половицам водой. Медленно подняла руку и, обернувшись, указала пальцем на коридор. Прозвучало грозное: «Во-о-он!!!» Дрожа от ужаса, пионерки прошмыгнули мимо нахмуренной как туча Варвары и, выскочив наружу, помчались домой, забыв про всё на свете.

На другой день юные виновницы переполоха с поникшими головами тихо поскреблись в дверь старой соседки. Она открыла и молча, с каменным лицом выслушала путаные объяснения о пионерском поручении и их желании сделать ей сюрприз. Они принесли извинения. Варвара, так и не произнеся ни слова, захлопнула перед ними дверь.

С той поры Варвара Eрмоловна больше не приглашала к себе в гости Валю, да и вообще никого не приглашала. Жила по-прежнему отшельницей.

Пионерок, совершивших самоуправство, конечно, простила. Незлобивая она была…

***
фото: